Печатный станок и инфляция

В экономическом совете при президенте сейчас, в мае 2016 года, обсуждают, чего дальше делать с экономикой, которая после бурного роста начала нулевых, вызванного реформами девяностых и ростом цен на нефть, уже несколько лет, как стагнирует, уровень жизни населения снижается.

При этом, заметим, не снижаются военные расходы.

И борются в этом совете две точки зрения. Кудринская- новых денег не печатать. Вторая точка зрения Глазьева и Титова, который у нас вроде как бизнес омбулдсмен и «столыпинский клуб». Присел бы Пётр Аркадьевич, который говорил, что «богатство не в казне, а в богатеющем и крепком населении» на одной поляне с этим клубом- большой вопрос.

И при обсуждении в Интернете встретил весьма забавную точку зрения, идущую, вероятно, как раз от Глазьева, Делягина и клуба, что, мол, печатание денег не является причиной инфляции. Любопытно, а что же тогда?

Массовому сознанию присуща простая мысль, что цены на потребительские товары повышают торговцы, и это верно. Только, повышая цену, они оглядываются на два фактора: конкурентов и наличие денег у населения. Какой смысл в повышении цены, если после такового товар перестанут покупать.

И так уже за последние годы резко упали продажи автомобилей, бытовой техники, сократились поездки за рубеж. Тут причина понятна, товары, индексируемые по доллару и евро резко поднялись в цене в связи с падением рубля. Туристические фирмы, автопроизводители и автотрейдеры несут убытки и уходят с рынка.

Другое дело товары, вроде бы не закупаемые за валюту, а производимые в России за рубли. Рост цен, безусловно, есть и здесь, поскольку в структуре цены неизбежно присутствуют импорт, нет в России ничего, полностью не зависящего от импорта.

Но всё же тут рост цен укладывается в официально озвучиваемые властью десять процентов в год. По ставке Центробанка. Ибо Центробанк с Минфином станок не включают. А советники президента говорят: «Давайте включим».

В СССР, безусловно, тоже была инфляция. Зарплаты-то росли. Если в 1961 году средняя составляла 80 рублей, в семидесятом- 115, восьмидесятом- 155, девяностом- 248. Последняя цифра без учёта халтур через появившиеся тогда конторы по обналичке, именовавшиеся центрами НТТМ или типа того.

А цена на колбасу «Отдельную» продержалась на уровне 2р.20к. с начала шестидесятых до марта 1991 года. Правда, если в начале шестидесятых оную покупали по пятьдесят- сто граммов, то уже в семидесятые килограммами и «палками». И была она в свободной продаже только в мегаполисах.

Цены в СССР повышали изменением артикулов. Если в шестидесятые не очень ужасные по дизайну туфли можно было купить за десять рублей, то в восьмидесятые за пятьдесят. Также повышались цены на то, что именовалось «товарами не первой необходимости»: золото, ковры, сюда же относили кофе, автомобили и мебель.

А в середине восьмидесятых случилось два события.  Резко упали цены на нефть, и власть сама себя лишила водочного бюджета, бывшего с нефтью одним из двух китов, на которых стояла советская экономика. Горбачев же с компанией при этом решили ускорить технический прогресс, для чего включили печатный станок. В результате к началу девяностых из продажи исчезла не только колбаса, которой и так не было, но и чай, мыло, сахар, спички, и вообще всё мало-мальски ценное. В этой ситуации не рухнуть СССР не мог.

Второе включение станка случилось во второй половине 1992 года. Либерализация цен в январе 1992 года привела к их резкому скачку, то есть предыдущая горбачевская инфляция была административно переведена из скрытой формы, когда вообще ничего не было, в открытую, когда появилось всё, но дорого. А вот затем, поскольку первые месяцы правительство Гайдара денег не печатало, цены постепенно стали снижаться.

Но. «Красные директора» неприватизированных еще предприятий потребовали от Ельцина заменить Гайдара на Черномырдина, тот вместе с председателем Центробанка Геращенко включил станок и инфляция в 1992- 93 годах измерялась тысячами процентов.

Если в президентском совете возьмёт верх точка зрения Глазьева, нас ждёт нечто подобное.

Статьи по истории, экономике, политике.